Неточные совпадения
Он был меньше среднего роста, сухой, жилистый, очень
сильный. Лицо его, с покатым назад лбом, тонким горбатым носом и решительными, крепкими губами, было мужественно и красиво и еще до сих пор не утратило характерной восточной
бледности — одновременно смуглой и матовой.
Ромашову всегда чуялось в его прекрасном сумрачном лице, странная
бледность которого еще
сильнее оттенялась черными, почти синими волосами, что-то напряженное, сдержанное и жестокое, что-то присущее не человеку, а огромному,
сильному зверю.
Дома он пошел к сестре. Нина Федоровна была еще крепка на вид и производила впечатление хорошо сложенной,
сильной женщины, но резкая
бледность делала ее похожей на мертвую, особенно когда она, как теперь, лежала на спине, с закрытыми глазами; возле нее сидела ее старшая дочь, Саша, десяти лет, и читала ей что-то из своей хрестоматии.
Мы оба, я и она, уродились в нашу мать, широкие в плечах,
сильные, выносливые, но
бледность у нее была болезненная, она часто кашляла, и в глазах у нее я иногда подмечал выражение, какое бывает у людей, которые серьезно больны, но почему-то скрывают это.
Была она очень бледна, но не мертвенной
бледностью, а той особенной горячей белизной, когда внутри человека как бы зажжен огромный,
сильный огонь, и тело прозрачно светится, как тонкий севрский фарфор.
А от
сильных ощущений, от пылких страстей человек скоро изнашивается: как же не очароваться томностью,
бледностью красавицы, если томность и
бледность ее служат признаком, что она «много жила»?
Бледность, томность, болезненность имеют еще другое значение для светских людей: если поселянин ищет отдыха, спокойствия, то люди образованного общества, у которых материальной нужды и физической усталости не бывает, но которым зато часто бывает скучно от безделья и отсутствия материальных забот, ищут «
сильных ощущений, волнений, страстей», которыми придается цвет, разнообразие, увлекательность светской жизни, без того монотонной и бесцветной.
Сильные страсти боролись на его лице, мертвая
бледность покрывала щеки, иногда слеза тихо скатывалась, и он не замечал ее.
Бледность Евлампия Григорьевича перешла опять в красноту. Он еще
сильнее краснел от сознания, что не в силах сдержать себя, с презрением относиться ко всему этому «гаерству» и безнаказанной дерзости «мужлана» и «сивушника».